Любовь - это мгновение, дающее жизнь вечности
читать дальшеГлава 22
Губы Салазара соскользнули с челюсти Гарри и начали оставлять на его шее ожерелье из засосов, отмечая юношу, как собственность Салазара. Война была закончена. Возможно, еще будут удары и неприятности, и они будут к ним готовы, но сейчас… сейчас были только Гарри и он. Этот момент предназначался для их любви, и никто их не остановит. Руки Гарри скользнули в шелковистую черную гриву Салазара. Он оторвал мужчину от своей шеи и поцеловал.
Они сливались друг с другом. Кусочки головоломки соединялись, создавая прекрасную картину. Гарри задохнулся, когда Салазар впечатал в его пах свой возбужденный член. Воспользовавшись его удушьем, язык Салазара проник в рот юноши, и они начали бороться за господство. Спустя несколько секунд Гарри позволил Салазару доминировать. Язык мужчины дегустировал рот юноши, исследуя каждый уголок и наслаждаясь тем, что Гарри пылко отвечал на поцелуй.
Руки Салазара бродили по нежной коже Гарри, лаская каждый дюйм юного тела, до которого могли добраться, и Гарри отвечал тем же. Оба пытались заверить себя, что они реальны, как реальна и их любовь. Салазар отстранился и посмотрел на покрасневшего юношу. Волосы Гарри были взъерошены более, чем обычно, а губы распухли от поцелуев. Его глаза потускнели от желания и любви, и Салазар знал, что его собственные выглядят так же.
- Гарри, - выдохнул Салазар, задыхаясь от желания. Их сердца бились в унисон. – Ты уверен?
В ответ Гарри просто втянул Салазара в еще один нежный любящий поцелуй, соблазняющий и сладкий.
Пока они целовались, рука Салазара медленно сползла вниз, и скоро во вход в тело Гарри проник один палец. Гарри застонал в поцелуй, когда Салазар начал двигать пальцем в его теле, а затем добавил второй, расслабляя мускулы юноши.
( POV Салазара )
Я не мог больше терпеть и, удалив пальцы, быстро смазал свой член. Я вошел в него одним резким ударом. Гарри издал стон боли, и его руки выскользнули из моих волос и вцепились в плечи. Я ласкал его бедра и спину, а он выгибался, прижимаясь ко мне. Боже, он такой тесный и теплый. Я начал медленно двигаться в его теле. Он вскрикнул от наслаждения, и я понял, что задел его простату. Я изменил положение так, чтобы задевать эту точку как можно чаще, и начал постепенно наращивать скорость толчков.
- Быстрее! – хрипло простонал Гарри, и я с удовольствием подчинился ему, входя все быстрее и резче. Его стоны и крики звучали для меня, как музыка. Одновременно с толчками я начал поглаживать его возбужденный член. Мне хотелось навечно запечатлеть эту картину в памяти. Я хочу, чтобы этот момент застыл навечно. Мы одновременно испытываем оргазм, выкрикивая имена друг друга, и я чувствую, как нас обертывает волшебство. Мы едины. По древним обычаям мы теперь супруги. Нас связала магия, теперь используемая только вейлами, оборотнями и русалками. Я выхожу из него. Единственное, что я сейчас слышу, наше тяжелое дыхание.
Я пристально и любовно вглядываюсь в его спокойное лицо. Он улыбается мне, и мы целуемся. Не страстно, а нежно и любяще. Он пока не знает этого, но я ощущаю волшебство, зарождающееся в пределах его тела. Мы отдыхаем, но не долго. Сегодня – день подтверждения нашей любви. До самого рассвета в этом мире нет никого, кроме нас.
( Конец POV Салазара )
Сириус улыбнулся возлюбленному, ушедшему в книгу с головой. Все кончено. Кошмар, управлявший его жизнью, наконец, исчез. Он был на небесах со своим личным ангелом. С Ремусом. Подойдя к креслу, Сириус вытащил книгу из его рук. Ремус расстроено посмотрел на него.
- Могу я получить свою книгу обратно? – спросил он, протягивая за ней руку.
- Нет, - ответил Сириус, звучно целуя своего любимого оборотня в губы.
- Сириус, - простонал Ремус, ощущая, насколько близко полнолуние. Несправедливо, что Сириус играет с ним сейчас. – Ты – идиот.
Ремус быстро развернул их так, что Сириус находился теперь под ним. Сириус застонал и изогнулся, впечатывая себя в пах Ремуса. Оборотень собственнически зарычал и быстро сорвал оскорбительную одежду, стоявшую между ним и бледной плотью возлюбленного. Плохие новости – рубашка больше не годится для носки. Хорошие новости – в данный момент Сириуса это абсолютно не волнует. Ремус целовал своего мужа, лаская каждый дюйм тела, до которого мог добраться. Он поглаживал языком нижнюю губу Сириуса, и его рот приглашающее открылся. Сражение было коротким, и Ремус завоевал язык Сириуса без особого сопротивления.
Ремус отстранился от супруга, оглядел с удовлетворенной улыбкой, а затем поднял его на руки и отнес в кровать. Он нацеловывал каждый дюйм тела любимого, периодически облизывая и покусывая особо притягательные местечки, а потом захватил любимые губы в собственническом поцелуе. В Сириуса вошел один палец, и он восхищенно застонал при этом вторжении. Волк Ремуса не задумывался о том, что хорошо бы подготовить возлюбленного получше. Он развернул Сириуса на живот и вошел резким толчком, крепко удерживая его бедра. Едва дав Сириусу время приспособиться, Ремус начал резко входить и выходить из него. Сириус отбросил голову назад, и его супруг воспользовался этим, чтобы вновь поцеловать прекрасные губы. Сириус начал подаваться назад, быстрее насаживаясь на член любимого, и скоро окунулся в оглушительный оргазм. Ремус вскоре последовал за ним. Не выходя из Сириуса, он крепко обнял любимого, и они проспали весь день до поздней ночи.
Кошмар окончен. Им больше не надо бояться звезд.
Глава 23
Когда наступил рассвет третьего дня, Гарри с Салазаром, наконец, вышли из Тайной Комнаты. Поцеловав возлюбленного, Салазар пошел поговорить с Сириусом о своих намерениях в отношении определенного черноволосого юноши, хотя Гарри думал, что Салазар собирался говорить с Дамблдором. Гарри направился в Большой Зал и, войдя, немедленно ощутил облако горя, нависшее над столами. Сев за стол напротив Рона с Гермионой, он слабо улыбнулся друзьям, на что они столь же слабо улыбнулись в ответ. Кошмар закончился, но траур только начинался. Эрни очнулся и начал выздоравливать физически, но если он также сильно, как Падма, уйдет в себя, то неизвестно, чем все это закончится.
Свадебные планы Рона с Гермионой были приостановлены. Прежняя спешка ушла, потому что тьма больше не угрожала разлучить двух влюбленных. К тому же, с арестом и судом над Джинни, сейчас было совсем не подходящее время для этого. Через несколько месяцев они вновь вернутся к этим планам, но теперь они могли спокойно ждать, зная, что у них будет уйма времени для планирования, и их не ждет война, как только они выйдут за стены Хогвартса.
Дамблдор выглядел более собранным и нормальным, чем обычно. Мерцание не исчезло из его глаз, но стало более приглушенным. Он знал, что его студенты повзрослели. Он знал, что они будут принимать решения, которые он одобрит и те, которые не одобрит. Ему была ненавистна мысль, что Гарри влюблен в человека, который стоял у истоков всего этого кошмара. Ему была ненавистна мысль о том, что Джинни больше не была Уизли и получит сегодня в три часа дня Поцелуй Дементоров. Ему не нравилось, что смех и улыбки исчезли с лиц и из сердец его студентов. Они были невинны. Они были детьми. Директора вновь охватило чувство вины, когда его взгляд упал на Гарри. Когда-то Гарри был ребенком, а он отказал ему в детстве. Мерцание вновь начало возвращаться в его глаза. Он знал, что остальные скоро оправятся, но троих эти события изменили очень сильно. Падма, Эрни и Гарри изменились очень страшно.
Он не мог помочь Падме, так как Парвати тоже пришлось бы менять, если бы он сделал это с ее сестрой. Директор надеялся, что Эрни будет намного лучше, чем Падме. Они даже, может быть, смогут найти утешение друг в друге. Скорее всего это будет не любовь, но это будет чувство спокойствия и комфорта двух душ, переживших одинаковые страдания и нашедших друг у друга понимание. Но Гарри. Гарри совершал новую ошибку, связываясь с Салазаром Слизерином. Гарри было отказано в детстве. Он поговорит с ним позже конфиденциально. Нельзя позволить случиться такой ужасной ошибке. Гарри Поттер заслуживал счастья. Он заслужил невинности и свободы от ужасной правды о том, кем он был.
( POV Гарри )
Я быстро шел к офису директора школы. Я удивился и слегка занервничал, когда Дамблдор подошел ко мне и пригласил заглянуть к нему. Я был все еще немного слаб после сражения, и если раньше я доверял директору безоговорочно, то теперь моя вера в него умерла. Именно поэтому я сказал Рону с Гермионой его пароль и попросил войти через пять минут после меня. Приближаясь к горгулье, я задумался о том, куда исчез Салазар. Я не видел его с того момента, как мы расстались, и он сказал, что идет поговорить с Дамблдором. Я понимал, что он врет, но не хотел расспрашивать его.
- «Лимонные дольки», - произнес я и вошел в офис.
- Ах, Гарри. Спасибо за то, что пришел так быстро. Я хотел извиниться перед тобой, - сказал Дамблдор.
Мои инстинкты кричали мне, что что-то было неправильно.
- За что вы хотите извиниться? – спросил я.
Улыбка исчезла с его лица, и мерцание глаз потухло.
- Я украл у тебя детство, оставив с Дурслями. Я отказывал тебе в правде, и тебе пришлось дорого за это заплатить. Твоя обязанность, как Мальчика-Который-Выжил отняла у тебя невинность, любовь и истинное будущее, - ответил он, и я почувствовал, как во мне закипает ярость.
- Она ничего у меня не отняла. У меня есть Салазар, а невинность я все равно бы потерял рано или поздно. Моя жизнь с Дурслями сделала меня тем, кто я есть сейчас. Все в жизни происходит не случайно. Хотя я согласен с тем, что было несправедливо отказывать мне в информации до тех пор, пока не стало поздно. Но с остальным я не согласен. У меня все еще есть будущее, - гневно прошипел я. – И у меня все еще есть любовь.
- Я боюсь, что ты потерял сам себя, Гарри, - сказал он, вставая и указывая на меня палочку. Я выхватил собственную палочку, но немного опоздал.
- Decreso Aetas!
- Нет! – прокричал я, и меня поглотила тьма.
( Конец POV Гарри )
Услышав крик Гарри, Рон с Гермионой рванулись к офису Дамблдора раньше оговоренного срока. Они услышали плач младенца и, открыв двери, увидели, что Дамблдор направляется к ребенку, лежащему на одежде Гарри.
- Incarcerous! – выпалил Рон, и появившиеся веревки привязали директора к стулу. – Что вы натворили!?
Гермиона подобрала ребенка и в ужасе задохнулась, увидев на полу рядом с ним знакомые очки и рассмотрев знакомые зеленые глаза и шрам в виде молнии.
- Гарри, - выдохнула она. – Нет…
- Ответьте мне, Дамблдор, что вы задумали? – прорычал Рон. Его гнев окончательно вышел из-под контроля, когда он понял, что их собственный директор школы превратил его лучшего друга в младенца.
- Это – к лучшему. Гарри имеет право на нормальное детство. Я дал ему этот шанс, - спокойно ответил Дамблдор.
- Что происходит? – прокричал Сириус, врываясь в кабинет. Ремус с Салазаром влетели вслед за ним. Все они ощутили, что происходит что-то ужасное.
Увидев, что Гарри превращен в младенца, Сириус с Салазаром в гневе повернулись к Дамблдору. Ремус подошел к Гермионе, помогая успокаивать младенца в ее руках. Сириус взял себя в руки, моментально вызвал Орден и сообщил о том, что натворил Дамблдор. Теперь уже на старого дурака были направлены палочки всего Ордена.
- Нет никакого способа полностью изменить заклятье. Мы не можем даже сказать, помнит и осознает ли Гарри себя или нет, - сообщил им Ремус.
Группа восприняла это ужасно. Тонкс закричала, что Дамблдор достоин Поцелуя Дементоров, и все с ней согласились. Было не только незаконно применять возрастное заклятие к несогласному человеку, но это также можно было бы рассмотреть, как похищение, поскольку они не знали, что Дамблдор планировал сделать с Гарри дальше. Салазар сыпал на серпентарго всеми проклятиями, которые мог припомнить. Он проклинал себя за то, что не смог защитить Гарри. Он проклинал Дамблдора за то, что тот попытался отнять у него любовь.
- Вы не могли вынести нашего счастья, потому что это было не то, что вы планировали. Мы были счастливы, а вы разрушили его. Я люблю Гарри и найду путь вернуть его любовь и провести с ним вечность. Вы не сможете уничтожить нас, - Салазар сделал паузу, и на его лице появилась жуткая ухмылка. – Но теперь мы можем уничтожить вас.
Затем, вместе с членами ордена он сопроводил Дамблдора в Азкабан. Небо над островом было мрачным, а море, окружавшее его, бурным. На острове располагалась самая страшная тюрьма для волшебников, совершивших непростительные поступки. Разглядев это место как следует, Дамблдор сообразил, что группа восприняла его действия именно так. Он никак не мог понять, почему. Он дал Гарри шанс на лучшую жизнь, а они за это приговаривали его к участи худшей, чем смерть.
(П/п: охранник в Азкабане разговаривает с жутким народным акцентом, согласно автору. Изображала, как могла.)
- Хто идеть? – проревел со стены голос охранника, когда они встали перед воротами, удерживая теперь уже сопротивляющегося мужчину, у которого они, слава Богу, успели отнять палочку.
- Орден Феникса. Альбус Дамблдор только что превратил Гарри Поттера в младенца против его согласия и планировал спрятать его, сфальсифицировав смерть моего крестника, - прокричал в ответ Сириус, даже не осознавая, что вернулся в место, где он так долго и несправедливо был заключен. Все, о чем он сейчас мог думать, было – заставить Дамблдора заплатить.
- Шо?! – воскликнул голос. – Тащите яго сюда.
Ворота немедленно открылись, и Дамблдора втянули внутрь. Здесь повсюду летали Дементоры. Перед ними возник мужчина. Синие глаза внимательно оглядели их, и грубая рука прочесала потные седые волосы. На его лице была хмурая и холодная маска. Таково уж было место его работы. Азкабан.
- Ваще-то, я никогда яго особливо не любил. Ну не могу я яму доверять, - сказал мужчина и свистнул. Один из Дементоров приземлился рядом с ним, его плащ колыхался, словно от ветра. – Альбус Дамблдор, ты получишь Поцелуй за непростительное преступление супротив Гарри Поттера. Попытка похищения и риск здоровьем студента, вверенного твоей заботе. Плюс, успешное уменьшение возраста несогласного на енто младшего волшебника. Могеш прощаться со своей душой… Ее дни сочтены.
Когда Дементор начал двигаться, группа отступила назад, оставив связанного старика наедине с медленно надвигавшимся на него Кошмаром. Он кричал в ужасе и пытался сбежать. Но Салазар остался проследить, чтобы наказание было выполнено. Вскоре Дамблдор присоединился к Джинни, как тело без души.
Вернувшись в Хогвартс, Салазар направился прямиком в комнату Сириуса с Ремусом, зная, что Гарри был там. Войдя, он улыбнулся младенцу, спавшему на руках у Сириуса. Они посмотрели друг другу в глаза, и Сириус вручил младенца Салазару.
- Мы с Ремусом хотим воспитать его. Так он узнает все, что сможет. Вы останетесь рядом? – спросил Сириус. Когда серые глаза вновь встретились с зелеными, он уже знал ответ. – Я расскажу ему все, что смогу. Мы уйдем, чтобы вы могли попрощаться.
- Это – не прощание, - прошептал Салазар Сириусу с Ремусом прежде, чем они дошли до двери. Мужчины приостановились. – Это – обещание, что я буду ждать. Возможно, не рядом с ним, но я буду ждать, и мы вновь будем вместе.
Когда Сириус и Ремус вышли из комнаты, Салазар сел в кресло у камина. Он играл с мягкими черными завитками на головке младенца, ощущая, как по его лицу текут слезы. У них был бы ребенок, если бы это не случилось. Когда заклятие было брошено, ребенок был полностью аннулирован. Если заклятие было брошено должным образом, то Гарри стал ребенком не только телесно, но и мысленно. Аннулирование стерло бы все, что случилось. Для него все будет так, будто ничего этого не происходило. Он сейчас был в том возрасте, когда его отдали Дурслям. Он не помнит ничего. Ни боли, ни любви. Это будет продолжаться до тех пор, пока его волшебство вновь начнет проявляться.
Салазар был уверен в том, что, как только Гарри исполнится 11 лет (если не раньше, зная Гарри), его воспоминания начнут возвращаться. Сначала это будет запутывающее, но в конечном счете он вспомнит все, и они вновь будут вместе. Салазар нежно любил Гарри и надеялся, что новое взросление изменит его не очень сильно. Он не думал, что сможет пережить потерю Гарри, если тот вырастет с полностью изменившимися убеждениями и взглядами на любовь. Поцеловав ребенка в лоб, он вышел из комнаты и вручил Гарри Сириусу. Затем, в сопровождении Рона с Гермионой, Салазар направился в Тайную Комнату. Когда они вошли в туалет, Гермиона заговорила.
- Вы уверены, что поступаете правильно? Мы должны попытаться найти способ быстрее вернуть его к прежнему возрасту и заставить его вспомнить все!
- Он и так вспомнит все со временем. Я буду ждать его. Когда он приедет в Хогвартс, я буду наблюдать, как он взрослеет и вспоминает все, и буду влюбляться в него заново, будет он прежним или изменится. Я буду любить его вечно. И все же, мне хотелось бы, чтобы он не очень сильно менялся. Но я знаю, что это все равно случится, даже если и не сильно.
- Мы расскажем ему все, что сможем, и удостоверимся, чтобы он был не слишком испорчен, - прохихикал Рон и вновь посерьезнел.
- Спасибо. Я знаю, что не смогу любить никого, кроме него. Я знаю, что буду любить его, даже если Гарри изменится, но…, - глаза Салазара вновь наполнились слезами. – Я волнуюсь, что он больше не будет любить меня.
- Он любит вас всей душой, Салазар, - прошептала Гермиона, крепко обнимая его. – Зная его, он всегда будет любить вас. И теперь, и вечно. Память там или нет.
- Значит, четырнадцать лет, - улыбнулся Салазар, отворачиваясь от них. – Я начну наблюдать за ним через 10 лет, и когда ему исполнится 15 лет, я сброшу свой сон полностью.
Салазар начал спускаться в Тайную Комнату, и оставшаяся пара наблюдала, как он исчезает из их поля зрения. Он спал прежде в течение сотен лет в ожидании Гарри, даже не зная, что его ждала любовь. На сей раз ему придется подождать только десять лет до того, когда Гарри вновь появится в Хогвартсе. И с того времени останется подождать только пять лет прежде, чем он вновь появится перед Гарри, чтобы провести со своим любимым вечность. Закрыв глаза, он ощутил, что вновь дрейфует в нестареющий сон. Ему не придется ждать Гарри до скончания времен. Десять лет, и он вновь увидит Гарри. Пятнадцать лет до того, пока он вновь сможет коснуться своего возлюбленного. Он переживал, что Гарри не вспомнит его. Он знал, что Гарри всегда будет любить его, и, в случае необходимости, он сможет возродить его воспоминания. Но это не означало, что он хотел, чтобы Гарри забыл его. Салазар знал, что все это время Гарри будет ему сниться. И самым большим его желанием было то, чтобы в течение этих лет он тоже снился Гарри хоть иногда.
Глава 24
( POV Салазара )
Я спал в течение десяти лет. Гарри вошел в Хогвартс с улыбкой. Я открыл глаза, когда его распределяли. У Шляпы ушло много времени на решение, куда его определить. В конечном счете он вновь оказался в Гриффиндоре. Гарри ярко улыбнулся и сел за стол своих сокурсников. Его глаза искрились, глядя на профессора Гермиону Уизли, которая преподавала Историю Волшебства. Гарри счастливо улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. В его глазах я мог видеть воспоминания о ней. Я часто наблюдал, как они разговаривают, словно ничего не изменилось. Но они делали это только тогда, когда рядом не было других студентов.
Я наблюдал его присоединение к команде по Квиддичу на первом году учебы. Он любил летать и легко справлялся с классами. Однажды они их уже прошел и теперь легко становился лучшим учеником в школе. Это было немного несправедливо по отношению к другим студентам, но тут уж ничего не поделаешь.
Я наблюдал, как он проходил через второй и третий годы, вспоминая все больше. Я наблюдал, как он плакал целую неделю на третьем году учебы. Полагаю, он вспомнил о том, как Сириус исчез за Завесой. Он был таким печальным. Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не выйти к нему прямо тогда. Но я знал, что должен ждать, поэтому сумел себя удержать. Мое сердце болело каждый раз, когда он уезжал на каникулы. Но в конце третьего года он начал часто оглядываться на туалет Плаксы Миртл, туда, где скрывался вход в Тайную Комнату. Казалось, он знал, что здесь находится что-то важное для него, то, что он должен вспомнить. Он просто пока не знал, что это было.
Я наблюдал, как он вернулся в школу на четвертый год обучения. Он был вежлив и отстранен со своими одноклассниками, как и всегда, но они, казалось, теперь хотели от него большего. Сначала я волновался, что он влюбится в кого-то и бросит меня, так и не узнав меня вновь. Но каждый раз он морщился, их плечи опускались, и я вновь ощущал спокойствие. Было жестоко с моей стороны наслаждаться их болью, но я ничем не мог этому помочь. Что-то во мне радовалось тому, что даже если он и не вспомнил меня пока, Гарри все еще принадлежал мне.
Я наблюдаю, как Гарри играет с молодым Джимми Уизли у камина в покоях Рона и Гермионы, одновременно разговаривая со своими друзьями. Он выглядит счастливым. Они с Роном, похоже, чувствуют себя удобно в присутствии друг друга. Со стороны это выглядит так, словно они никогда и не расставались. Словно Гарри не находится в теле, которое моложе на шестнадцать лет. Сейчас ему было бы тридцать, как Рону с Гермионой. У этой парочки теперь двое детей. Их старшая дочь на год моложе Гарри, а Джимми только пошел в Хогвартс. Я счастлив и удивлен, что они продолжают действовать так, словно ничего не случилось. Их лучшему другу 14 лет, и их это не волнует.
В октябре того года он оставил команду по Квиддичу. Гарри все еще любил летать, но играть ему больше не хотелось. Ловец Слизерина ушел вскоре после него. Очевидно, как и Малфой, мальчик не наслаждался легкими победами. Время шло, и, когда наступило Рождество, Гарри выглядел так, словно постоянно чего-то ждал. Он часто приостанавливался, когда проходил мимо туалета Плаксы Миртл, а затем уходил, выглядя еще более расстроенным. Я начал надеяться, что, возможно, он меня вспоминал, но Гарри не показывал никаких других признаков этого. Он не посещал нашу комнату и, насколько я знаю, даже не говорил на серпентарго.
Год подошел к концу, и мне так хотелось показаться ему, но Гарри был все еще слишком молод. В следующем году, пообещал я сам себе. В следующем году ты пробудишься и поприветствуешь его. В следующем году он вспомнит тебя. Не волнуйся. Когда поезд отошел, я вновь закрыл глаза. Два месяца глубокого сна для восстановления силы и затем…, затем я буду готов к прибытию Гарри. Я предложу ему свою любовь и, если он откажется, буду вновь добиваться его, как уже делал раньше. Я люблю его и знаю, что в глубине души он тоже любит меня.
Ослепительный свет касается моего лица. Меня почти невозможно разбудить снаружи, но кому-то это удается. Свет от заклинания «Люмос» ослепляет меня. Мои глаза приспосабливаются к свету, и я встречаю взгляд зеленых глаз. Я выдыхаю его имя. Его четырнадцатилетнее лицо смотрит на меня. Гарри что-то шепчет, и свет, мигнув напоследок, гаснет. Он протягивает мне руку с яркой улыбкой.
Скорее всего с воспоминаниями вернулась и вина. Люди постоянно твердят ему, что он ни в чем не виноват. Сейчас его чувство вины кажется не таким поглощающим. Его улыбки более яркие. Гарри выглядит более счастливым. Меня из-за этого раздирают противоречивые чувства: и счастье, и ревность. Я был несчастлив без тебя, Гарри, так почему же ты так счастлив без меня?
- Я тосковал без тебя, - шепчет он, помогая мне подняться. Я возвышаюсь над ним еще больше, чем раньше. Ему придется вырасти еще дюймов на восемь, чтобы достичь прежнего роста. – Я не мог ждать еще год.
- Гарри… Ты помнишь, - радостно шепчу я, поглаживая его растрепанные темные волосы. Он прижимается в мою ладонь.
- Все… Я помню ощущение превращения в младенца. Я даже помню себя, как младенца. Сначала было трудно разделить воспоминания, но когда они начали все больше возвращаться, я понял, что это будет все легче и легче, - говорил он, держа мою руку в своей загорелой руке. – Я знаю, что ты собирался ждать, пока я подрасту побольше, но я не мог больше ждать. Я хочу быть с тобой. Мы не будем делать ничего такого. Просто позволь мне быть рядом с тобой.
- Я никогда не откажу тебе в этом. Я никогда не откажу тебе ни в чем, - говорю я. Он улыбается, и я распахиваю объятья. Не задумываясь ни на секунду, он приникает ко мне, обняв руками за талию. Я хихикаю, а он в ответ игриво впивается в меня взглядом. Да, он сейчас меньше ростом, чем раньше, но это ненадолго. Скоро он будет тем Гарри, которого я помню и люблю. Сказать правду, он уже такой.
( POV Гарри )
Мои воспоминания начали возвращаться в пять лет. До семи лет я помнил только проживание у Дурслей и Дамблдора, бросавшего в меня заклинание. Сириус успокаивал меня по ночам, когда я просыпался от воспоминаний о побоях. Я нежно люблю его и Ремуса. Они – родители, которых я всегда так хотел. Я счастлив, что теперь у меня наряду с воспоминаниями о Дурслях есть и нежные родительские воспоминания. Потом я медленно начал вспоминать еще больше.
В восемь лет я помнил все вплоть до второго года. Рон с Гермионой вернулись в мою жизнь, как лучшие друзья, хотя в действительности они и не оставляли меня. Просто я не помнил. Сначала было неудобно говорить на равных с двумя взрослыми людьми, но мы потихоньку обвыклись. Они все еще были моими лучшими друзьями, и я медленно вспоминал, как быть другом для них. Честно говоря, большой разницы не было. Шокирующе, но верно. Я не очень изменился. Я всегда остаюсь самим собой.
Когда я пошел в Хогвартс, то присоединился к команде по Квиддичу, как только Шляпа вновь поместила меня в Гриффиндор. Занятия были легкими, поскольку однажды я их уже прошел. Гермиона сказала, что я должен быть счастлив тем, что могу улучшить свои оценки. Я засмеялся и ответил, что это – большое усовершенствование: передвинуться от третьего лучшего студента к первому. Она разозлилась и заявила, что это – чудо, что моя голова еще не лопнула от самодовольства.
Затем ко мне начали возвращаться и более плохие воспоминания. Я вспомнил смерть Седрика и лето, последовавшее за ней. Меня затопила вина, хотя Сириус, Ремус, Рон и Гермиона продолжали твердить, что это не было моей ошибкой. Затем, когда я как-то был один в общежитии, я разрыдался, вспомнив, как Сириус провалился сквозь Завесу. Я знаю, что он сейчас со мной, но это было ужасно. В том году у меня начало возникать ощущение, что в Тайной Комнате скрыто еще нечто важное, о чем мне необходимо вспомнить. Я ощущал на себе взгляд, куда бы ни пошел. Отправляясь домой тем летом, я думал, что схожу с ума.
На четвертом году я постоянно отказывался от предложений о свиданиях. Я не был уверен, почему продолжаю отказываться, но знал, что мое сердце занято и было несправедливо играть чужими чувствами.
Я помню день, когда играл с Джимми, младшим сыном Рона и Гермионы, и разговаривал со своими друзьями. Мы обсуждали их старшую дочь Сьюзан. Я не сказал Рону, но она очень сильно напоминала мне Джинни. Я не мог понять, почему он так ненавидел свою сестру. Я лишь знал, что она сделала что-то очень плохое, и ее осудили на Поцелуй Дементора.
- Так, значит, Сьюзан влюблена в тебя без памяти, - посмеивался Рон над моей печалью. Я был слишком стар для нее рассудком, хотя физически меду нами был только год разницы. – Возможно, это обязательное условие для всех девочек Уизли.
Это был первый раз, когда он хоть косвенно признал существование Джинни. Я все еще не понимал, что такого ужасного она сделала. Та Джинни, которую я помнил, была очень хорошей и доброй. Мне даже нравилось думать о ней. Но что-то в моей душе шептало, что не она была любовью, которую я пытался вспомнить.
- Почему вы не можете просто рассказать мне все о моей жизни без того, чтобы я мучительно вспоминал все это, - проворчал я, играя с Джимми. – Это было бы намного легче, и теперь я бы уже все знал.
Рон вздохнул и сел на диван рядом со мной.
- Если бы мы сделали это, то ты не был бы тем Гарри, которого мы знаем и любим. К тому же, тебе лучше постепенно самому вспоминать и переживать эмоции, сопутствующие твоим воспоминаниям. Также есть еще факт, что ты мог бы не поверить нам.
- Я бы верил вам, - ответил я, чуть ли не физически ощущая волны сомнения, исходящие от него.
- Ты был слишком маленьким и не поверил бы двум полным незнакомцам в том, что они когда-то были твоими лучшими друзьями. Единственная причина, что сейчас ты считаешь нас лучшими друзьями, состоит в том, что ты сам вспомнил об этом, - ответил Рон, и беседа затихла.
Мне хотелось знать, что случится дальше. Поначалу, когда я начал вспоминать Хогвартс, это походило на сказку. Но затем воспоминания начали становиться все более мрачными, а я становился старше и памятью, и телом. Память взрослела намного быстрее, чем тело. Я узнавал о мире все больше. Я был испуган и неуверен. Мне казалось, что я так никогда и не вспомню все, и от этого было больно. Я был взволнован. А затем все, казалось, начало разваливаться на части, и я никак не мог собрать головоломку.
В октябре того года я оставил команду по Квиддичу. Мне больше не хотелось играть. Все было неправильно. Моему разуму должно было быть тридцать лет. Молодой Теодор Забини из Слизерина ушел вслед за мной. Физически он был моим одногодком, но я видел и пережил в два раза больше. Он был приемным сыном Забини и Малфоя. Они приняли нескольких осиротевших детей. Это был замечательный поступок. Но, только приблизительно на Рождество, я начал вспоминать, что они были не Забини и Малфоем, а Блейзом и Драко. В то Рождество они вернулись в мою жизнь. Когда я вспомнил их, Гермиона задала мне самый странный вопрос. Вообще-то, он не был таким уж странным, но тогда мне так казалось.
- Гарри, а ты не припоминаешь кого-то еще? – спросила она, и я основательно задумался. Кого еще я должен вспомнить? Перед моим мысленным взором появилось лицо, но я не мог вспомнить имя.
- Я… Я не уверен, - ответил я и ушел.
В тот Новый Год я вспомнил имя, и воспоминания нахлынули на меня.
Салазар… Просыпаясь каждую ночь после очередной волны воспоминаний, я успокаивал себя тем, что Гермиона поклялась, что он был все еще жив. Все еще жив и ждет меня в Тайной Комнате. Он хотел ждать, пока сможет легально возобновить со мной отношения. Когда закончился учебный год, у меня не осталось сил ждать дольше. Я хотел видеть его и быть с ним теперь. Я пропустил поезд и пошел к входу в Тайную Комнату. Прошипев на серпентарго пароль, я открыл ее, наконец. Я спустился вниз в кромешной тьме и предстал перед статуей Слизерина. Где же он был? Я поднял голову и позвал его на серпентарго. Глаза каменного Слизерина открылись. В одном глазу был камень, а второй зиял пустотой. Я забрался наверх, прошептал «Люмос» и заглянул внутрь. Он был там. Салазар сморщился от света и затем посмотрел на меня. Я потянулся вниз, протягивая ему руку. Он принял ее, и я прошептал «Нокс», гася свет и вытягивая его из пустоты. Казалось, прошла вечность, хотя я и вспомнил его только за несколько месяцев до этого дня.
- Я тосковал без тебя, - шепчу я, выводя его. Он возвышается надо мной, но этого следовало ожидать. Ничего, я подрасту. – Я не мог ждать еще год.
- Гарри… Ты помнишь, - говорит он, лаская мое лицо и поглаживая волосы.
- Все… Я помню ощущение превращения в младенца. Я даже помню себя, как младенца. Сначала было трудно разделить воспоминания, но когда они начали все больше возвращаться, я понял, что это будет все легче и легче, - шепчу я, держа его за руку и не желая отпускать. – Я знаю, что ты собирался ждать, пока я подрасту побольше, но я не мог больше ждать. Я хочу быть с тобой. Мы не будем делать ничего такого. Просто позволь мне быть рядом с тобой.
- Я никогда не откажу тебе в этом. Я никогда не откажу тебе ни в чем, - отвечает он и распахивает объятья.
Я крепко обнимаю его, и он начинает хихикать над нашей разницей в росте. Теперь у нас есть время. На сей раз ничто не пойдет не так, как надо. Я клянусь в этом любому, кто согласен слушать. На сей раз нам никто не помешает. Никто не разделит нас. Никто.
- Я люблю тебя, - шепчу я, обнимая его еще крепче и не желая отпускать никогда.
- Я тебя тоже люблю, - отвечает он и целует меня в макушку. Какое-то время мы просто молча обнимаемся. Потом мы отстраняемся и, взявшись за руки, покидаем Тайную Комнату. Не по одному, вместе. Мы никогда больше не будем одни.
Позже Гарри с Салазаром поженились, и у них родилось трое сыновей. Они прожили очень долго. Хотя они и переживали потерю каждого из их друзей, но были счастливы друг с другом до конца своих
дней, который наступил спустя примерно тысячу лет.
Губы Салазара соскользнули с челюсти Гарри и начали оставлять на его шее ожерелье из засосов, отмечая юношу, как собственность Салазара. Война была закончена. Возможно, еще будут удары и неприятности, и они будут к ним готовы, но сейчас… сейчас были только Гарри и он. Этот момент предназначался для их любви, и никто их не остановит. Руки Гарри скользнули в шелковистую черную гриву Салазара. Он оторвал мужчину от своей шеи и поцеловал.
Они сливались друг с другом. Кусочки головоломки соединялись, создавая прекрасную картину. Гарри задохнулся, когда Салазар впечатал в его пах свой возбужденный член. Воспользовавшись его удушьем, язык Салазара проник в рот юноши, и они начали бороться за господство. Спустя несколько секунд Гарри позволил Салазару доминировать. Язык мужчины дегустировал рот юноши, исследуя каждый уголок и наслаждаясь тем, что Гарри пылко отвечал на поцелуй.
Руки Салазара бродили по нежной коже Гарри, лаская каждый дюйм юного тела, до которого могли добраться, и Гарри отвечал тем же. Оба пытались заверить себя, что они реальны, как реальна и их любовь. Салазар отстранился и посмотрел на покрасневшего юношу. Волосы Гарри были взъерошены более, чем обычно, а губы распухли от поцелуев. Его глаза потускнели от желания и любви, и Салазар знал, что его собственные выглядят так же.
- Гарри, - выдохнул Салазар, задыхаясь от желания. Их сердца бились в унисон. – Ты уверен?
В ответ Гарри просто втянул Салазара в еще один нежный любящий поцелуй, соблазняющий и сладкий.
Пока они целовались, рука Салазара медленно сползла вниз, и скоро во вход в тело Гарри проник один палец. Гарри застонал в поцелуй, когда Салазар начал двигать пальцем в его теле, а затем добавил второй, расслабляя мускулы юноши.
( POV Салазара )
Я не мог больше терпеть и, удалив пальцы, быстро смазал свой член. Я вошел в него одним резким ударом. Гарри издал стон боли, и его руки выскользнули из моих волос и вцепились в плечи. Я ласкал его бедра и спину, а он выгибался, прижимаясь ко мне. Боже, он такой тесный и теплый. Я начал медленно двигаться в его теле. Он вскрикнул от наслаждения, и я понял, что задел его простату. Я изменил положение так, чтобы задевать эту точку как можно чаще, и начал постепенно наращивать скорость толчков.
- Быстрее! – хрипло простонал Гарри, и я с удовольствием подчинился ему, входя все быстрее и резче. Его стоны и крики звучали для меня, как музыка. Одновременно с толчками я начал поглаживать его возбужденный член. Мне хотелось навечно запечатлеть эту картину в памяти. Я хочу, чтобы этот момент застыл навечно. Мы одновременно испытываем оргазм, выкрикивая имена друг друга, и я чувствую, как нас обертывает волшебство. Мы едины. По древним обычаям мы теперь супруги. Нас связала магия, теперь используемая только вейлами, оборотнями и русалками. Я выхожу из него. Единственное, что я сейчас слышу, наше тяжелое дыхание.
Я пристально и любовно вглядываюсь в его спокойное лицо. Он улыбается мне, и мы целуемся. Не страстно, а нежно и любяще. Он пока не знает этого, но я ощущаю волшебство, зарождающееся в пределах его тела. Мы отдыхаем, но не долго. Сегодня – день подтверждения нашей любви. До самого рассвета в этом мире нет никого, кроме нас.
( Конец POV Салазара )
Сириус улыбнулся возлюбленному, ушедшему в книгу с головой. Все кончено. Кошмар, управлявший его жизнью, наконец, исчез. Он был на небесах со своим личным ангелом. С Ремусом. Подойдя к креслу, Сириус вытащил книгу из его рук. Ремус расстроено посмотрел на него.
- Могу я получить свою книгу обратно? – спросил он, протягивая за ней руку.
- Нет, - ответил Сириус, звучно целуя своего любимого оборотня в губы.
- Сириус, - простонал Ремус, ощущая, насколько близко полнолуние. Несправедливо, что Сириус играет с ним сейчас. – Ты – идиот.
Ремус быстро развернул их так, что Сириус находился теперь под ним. Сириус застонал и изогнулся, впечатывая себя в пах Ремуса. Оборотень собственнически зарычал и быстро сорвал оскорбительную одежду, стоявшую между ним и бледной плотью возлюбленного. Плохие новости – рубашка больше не годится для носки. Хорошие новости – в данный момент Сириуса это абсолютно не волнует. Ремус целовал своего мужа, лаская каждый дюйм тела, до которого мог добраться. Он поглаживал языком нижнюю губу Сириуса, и его рот приглашающее открылся. Сражение было коротким, и Ремус завоевал язык Сириуса без особого сопротивления.
Ремус отстранился от супруга, оглядел с удовлетворенной улыбкой, а затем поднял его на руки и отнес в кровать. Он нацеловывал каждый дюйм тела любимого, периодически облизывая и покусывая особо притягательные местечки, а потом захватил любимые губы в собственническом поцелуе. В Сириуса вошел один палец, и он восхищенно застонал при этом вторжении. Волк Ремуса не задумывался о том, что хорошо бы подготовить возлюбленного получше. Он развернул Сириуса на живот и вошел резким толчком, крепко удерживая его бедра. Едва дав Сириусу время приспособиться, Ремус начал резко входить и выходить из него. Сириус отбросил голову назад, и его супруг воспользовался этим, чтобы вновь поцеловать прекрасные губы. Сириус начал подаваться назад, быстрее насаживаясь на член любимого, и скоро окунулся в оглушительный оргазм. Ремус вскоре последовал за ним. Не выходя из Сириуса, он крепко обнял любимого, и они проспали весь день до поздней ночи.
Кошмар окончен. Им больше не надо бояться звезд.
Глава 23
Когда наступил рассвет третьего дня, Гарри с Салазаром, наконец, вышли из Тайной Комнаты. Поцеловав возлюбленного, Салазар пошел поговорить с Сириусом о своих намерениях в отношении определенного черноволосого юноши, хотя Гарри думал, что Салазар собирался говорить с Дамблдором. Гарри направился в Большой Зал и, войдя, немедленно ощутил облако горя, нависшее над столами. Сев за стол напротив Рона с Гермионой, он слабо улыбнулся друзьям, на что они столь же слабо улыбнулись в ответ. Кошмар закончился, но траур только начинался. Эрни очнулся и начал выздоравливать физически, но если он также сильно, как Падма, уйдет в себя, то неизвестно, чем все это закончится.
Свадебные планы Рона с Гермионой были приостановлены. Прежняя спешка ушла, потому что тьма больше не угрожала разлучить двух влюбленных. К тому же, с арестом и судом над Джинни, сейчас было совсем не подходящее время для этого. Через несколько месяцев они вновь вернутся к этим планам, но теперь они могли спокойно ждать, зная, что у них будет уйма времени для планирования, и их не ждет война, как только они выйдут за стены Хогвартса.
Дамблдор выглядел более собранным и нормальным, чем обычно. Мерцание не исчезло из его глаз, но стало более приглушенным. Он знал, что его студенты повзрослели. Он знал, что они будут принимать решения, которые он одобрит и те, которые не одобрит. Ему была ненавистна мысль, что Гарри влюблен в человека, который стоял у истоков всего этого кошмара. Ему была ненавистна мысль о том, что Джинни больше не была Уизли и получит сегодня в три часа дня Поцелуй Дементоров. Ему не нравилось, что смех и улыбки исчезли с лиц и из сердец его студентов. Они были невинны. Они были детьми. Директора вновь охватило чувство вины, когда его взгляд упал на Гарри. Когда-то Гарри был ребенком, а он отказал ему в детстве. Мерцание вновь начало возвращаться в его глаза. Он знал, что остальные скоро оправятся, но троих эти события изменили очень сильно. Падма, Эрни и Гарри изменились очень страшно.
Он не мог помочь Падме, так как Парвати тоже пришлось бы менять, если бы он сделал это с ее сестрой. Директор надеялся, что Эрни будет намного лучше, чем Падме. Они даже, может быть, смогут найти утешение друг в друге. Скорее всего это будет не любовь, но это будет чувство спокойствия и комфорта двух душ, переживших одинаковые страдания и нашедших друг у друга понимание. Но Гарри. Гарри совершал новую ошибку, связываясь с Салазаром Слизерином. Гарри было отказано в детстве. Он поговорит с ним позже конфиденциально. Нельзя позволить случиться такой ужасной ошибке. Гарри Поттер заслуживал счастья. Он заслужил невинности и свободы от ужасной правды о том, кем он был.
( POV Гарри )
Я быстро шел к офису директора школы. Я удивился и слегка занервничал, когда Дамблдор подошел ко мне и пригласил заглянуть к нему. Я был все еще немного слаб после сражения, и если раньше я доверял директору безоговорочно, то теперь моя вера в него умерла. Именно поэтому я сказал Рону с Гермионой его пароль и попросил войти через пять минут после меня. Приближаясь к горгулье, я задумался о том, куда исчез Салазар. Я не видел его с того момента, как мы расстались, и он сказал, что идет поговорить с Дамблдором. Я понимал, что он врет, но не хотел расспрашивать его.
- «Лимонные дольки», - произнес я и вошел в офис.
- Ах, Гарри. Спасибо за то, что пришел так быстро. Я хотел извиниться перед тобой, - сказал Дамблдор.
Мои инстинкты кричали мне, что что-то было неправильно.
- За что вы хотите извиниться? – спросил я.
Улыбка исчезла с его лица, и мерцание глаз потухло.
- Я украл у тебя детство, оставив с Дурслями. Я отказывал тебе в правде, и тебе пришлось дорого за это заплатить. Твоя обязанность, как Мальчика-Который-Выжил отняла у тебя невинность, любовь и истинное будущее, - ответил он, и я почувствовал, как во мне закипает ярость.
- Она ничего у меня не отняла. У меня есть Салазар, а невинность я все равно бы потерял рано или поздно. Моя жизнь с Дурслями сделала меня тем, кто я есть сейчас. Все в жизни происходит не случайно. Хотя я согласен с тем, что было несправедливо отказывать мне в информации до тех пор, пока не стало поздно. Но с остальным я не согласен. У меня все еще есть будущее, - гневно прошипел я. – И у меня все еще есть любовь.
- Я боюсь, что ты потерял сам себя, Гарри, - сказал он, вставая и указывая на меня палочку. Я выхватил собственную палочку, но немного опоздал.
- Decreso Aetas!
- Нет! – прокричал я, и меня поглотила тьма.
( Конец POV Гарри )
Услышав крик Гарри, Рон с Гермионой рванулись к офису Дамблдора раньше оговоренного срока. Они услышали плач младенца и, открыв двери, увидели, что Дамблдор направляется к ребенку, лежащему на одежде Гарри.
- Incarcerous! – выпалил Рон, и появившиеся веревки привязали директора к стулу. – Что вы натворили!?
Гермиона подобрала ребенка и в ужасе задохнулась, увидев на полу рядом с ним знакомые очки и рассмотрев знакомые зеленые глаза и шрам в виде молнии.
- Гарри, - выдохнула она. – Нет…
- Ответьте мне, Дамблдор, что вы задумали? – прорычал Рон. Его гнев окончательно вышел из-под контроля, когда он понял, что их собственный директор школы превратил его лучшего друга в младенца.
- Это – к лучшему. Гарри имеет право на нормальное детство. Я дал ему этот шанс, - спокойно ответил Дамблдор.
- Что происходит? – прокричал Сириус, врываясь в кабинет. Ремус с Салазаром влетели вслед за ним. Все они ощутили, что происходит что-то ужасное.
Увидев, что Гарри превращен в младенца, Сириус с Салазаром в гневе повернулись к Дамблдору. Ремус подошел к Гермионе, помогая успокаивать младенца в ее руках. Сириус взял себя в руки, моментально вызвал Орден и сообщил о том, что натворил Дамблдор. Теперь уже на старого дурака были направлены палочки всего Ордена.
- Нет никакого способа полностью изменить заклятье. Мы не можем даже сказать, помнит и осознает ли Гарри себя или нет, - сообщил им Ремус.
Группа восприняла это ужасно. Тонкс закричала, что Дамблдор достоин Поцелуя Дементоров, и все с ней согласились. Было не только незаконно применять возрастное заклятие к несогласному человеку, но это также можно было бы рассмотреть, как похищение, поскольку они не знали, что Дамблдор планировал сделать с Гарри дальше. Салазар сыпал на серпентарго всеми проклятиями, которые мог припомнить. Он проклинал себя за то, что не смог защитить Гарри. Он проклинал Дамблдора за то, что тот попытался отнять у него любовь.
- Вы не могли вынести нашего счастья, потому что это было не то, что вы планировали. Мы были счастливы, а вы разрушили его. Я люблю Гарри и найду путь вернуть его любовь и провести с ним вечность. Вы не сможете уничтожить нас, - Салазар сделал паузу, и на его лице появилась жуткая ухмылка. – Но теперь мы можем уничтожить вас.
Затем, вместе с членами ордена он сопроводил Дамблдора в Азкабан. Небо над островом было мрачным, а море, окружавшее его, бурным. На острове располагалась самая страшная тюрьма для волшебников, совершивших непростительные поступки. Разглядев это место как следует, Дамблдор сообразил, что группа восприняла его действия именно так. Он никак не мог понять, почему. Он дал Гарри шанс на лучшую жизнь, а они за это приговаривали его к участи худшей, чем смерть.
(П/п: охранник в Азкабане разговаривает с жутким народным акцентом, согласно автору. Изображала, как могла.)
- Хто идеть? – проревел со стены голос охранника, когда они встали перед воротами, удерживая теперь уже сопротивляющегося мужчину, у которого они, слава Богу, успели отнять палочку.
- Орден Феникса. Альбус Дамблдор только что превратил Гарри Поттера в младенца против его согласия и планировал спрятать его, сфальсифицировав смерть моего крестника, - прокричал в ответ Сириус, даже не осознавая, что вернулся в место, где он так долго и несправедливо был заключен. Все, о чем он сейчас мог думать, было – заставить Дамблдора заплатить.
- Шо?! – воскликнул голос. – Тащите яго сюда.
Ворота немедленно открылись, и Дамблдора втянули внутрь. Здесь повсюду летали Дементоры. Перед ними возник мужчина. Синие глаза внимательно оглядели их, и грубая рука прочесала потные седые волосы. На его лице была хмурая и холодная маска. Таково уж было место его работы. Азкабан.
- Ваще-то, я никогда яго особливо не любил. Ну не могу я яму доверять, - сказал мужчина и свистнул. Один из Дементоров приземлился рядом с ним, его плащ колыхался, словно от ветра. – Альбус Дамблдор, ты получишь Поцелуй за непростительное преступление супротив Гарри Поттера. Попытка похищения и риск здоровьем студента, вверенного твоей заботе. Плюс, успешное уменьшение возраста несогласного на енто младшего волшебника. Могеш прощаться со своей душой… Ее дни сочтены.
Когда Дементор начал двигаться, группа отступила назад, оставив связанного старика наедине с медленно надвигавшимся на него Кошмаром. Он кричал в ужасе и пытался сбежать. Но Салазар остался проследить, чтобы наказание было выполнено. Вскоре Дамблдор присоединился к Джинни, как тело без души.
Вернувшись в Хогвартс, Салазар направился прямиком в комнату Сириуса с Ремусом, зная, что Гарри был там. Войдя, он улыбнулся младенцу, спавшему на руках у Сириуса. Они посмотрели друг другу в глаза, и Сириус вручил младенца Салазару.
- Мы с Ремусом хотим воспитать его. Так он узнает все, что сможет. Вы останетесь рядом? – спросил Сириус. Когда серые глаза вновь встретились с зелеными, он уже знал ответ. – Я расскажу ему все, что смогу. Мы уйдем, чтобы вы могли попрощаться.
- Это – не прощание, - прошептал Салазар Сириусу с Ремусом прежде, чем они дошли до двери. Мужчины приостановились. – Это – обещание, что я буду ждать. Возможно, не рядом с ним, но я буду ждать, и мы вновь будем вместе.
Когда Сириус и Ремус вышли из комнаты, Салазар сел в кресло у камина. Он играл с мягкими черными завитками на головке младенца, ощущая, как по его лицу текут слезы. У них был бы ребенок, если бы это не случилось. Когда заклятие было брошено, ребенок был полностью аннулирован. Если заклятие было брошено должным образом, то Гарри стал ребенком не только телесно, но и мысленно. Аннулирование стерло бы все, что случилось. Для него все будет так, будто ничего этого не происходило. Он сейчас был в том возрасте, когда его отдали Дурслям. Он не помнит ничего. Ни боли, ни любви. Это будет продолжаться до тех пор, пока его волшебство вновь начнет проявляться.
Салазар был уверен в том, что, как только Гарри исполнится 11 лет (если не раньше, зная Гарри), его воспоминания начнут возвращаться. Сначала это будет запутывающее, но в конечном счете он вспомнит все, и они вновь будут вместе. Салазар нежно любил Гарри и надеялся, что новое взросление изменит его не очень сильно. Он не думал, что сможет пережить потерю Гарри, если тот вырастет с полностью изменившимися убеждениями и взглядами на любовь. Поцеловав ребенка в лоб, он вышел из комнаты и вручил Гарри Сириусу. Затем, в сопровождении Рона с Гермионой, Салазар направился в Тайную Комнату. Когда они вошли в туалет, Гермиона заговорила.
- Вы уверены, что поступаете правильно? Мы должны попытаться найти способ быстрее вернуть его к прежнему возрасту и заставить его вспомнить все!
- Он и так вспомнит все со временем. Я буду ждать его. Когда он приедет в Хогвартс, я буду наблюдать, как он взрослеет и вспоминает все, и буду влюбляться в него заново, будет он прежним или изменится. Я буду любить его вечно. И все же, мне хотелось бы, чтобы он не очень сильно менялся. Но я знаю, что это все равно случится, даже если и не сильно.
- Мы расскажем ему все, что сможем, и удостоверимся, чтобы он был не слишком испорчен, - прохихикал Рон и вновь посерьезнел.
- Спасибо. Я знаю, что не смогу любить никого, кроме него. Я знаю, что буду любить его, даже если Гарри изменится, но…, - глаза Салазара вновь наполнились слезами. – Я волнуюсь, что он больше не будет любить меня.
- Он любит вас всей душой, Салазар, - прошептала Гермиона, крепко обнимая его. – Зная его, он всегда будет любить вас. И теперь, и вечно. Память там или нет.
- Значит, четырнадцать лет, - улыбнулся Салазар, отворачиваясь от них. – Я начну наблюдать за ним через 10 лет, и когда ему исполнится 15 лет, я сброшу свой сон полностью.
Салазар начал спускаться в Тайную Комнату, и оставшаяся пара наблюдала, как он исчезает из их поля зрения. Он спал прежде в течение сотен лет в ожидании Гарри, даже не зная, что его ждала любовь. На сей раз ему придется подождать только десять лет до того, когда Гарри вновь появится в Хогвартсе. И с того времени останется подождать только пять лет прежде, чем он вновь появится перед Гарри, чтобы провести со своим любимым вечность. Закрыв глаза, он ощутил, что вновь дрейфует в нестареющий сон. Ему не придется ждать Гарри до скончания времен. Десять лет, и он вновь увидит Гарри. Пятнадцать лет до того, пока он вновь сможет коснуться своего возлюбленного. Он переживал, что Гарри не вспомнит его. Он знал, что Гарри всегда будет любить его, и, в случае необходимости, он сможет возродить его воспоминания. Но это не означало, что он хотел, чтобы Гарри забыл его. Салазар знал, что все это время Гарри будет ему сниться. И самым большим его желанием было то, чтобы в течение этих лет он тоже снился Гарри хоть иногда.
Глава 24
( POV Салазара )
Я спал в течение десяти лет. Гарри вошел в Хогвартс с улыбкой. Я открыл глаза, когда его распределяли. У Шляпы ушло много времени на решение, куда его определить. В конечном счете он вновь оказался в Гриффиндоре. Гарри ярко улыбнулся и сел за стол своих сокурсников. Его глаза искрились, глядя на профессора Гермиону Уизли, которая преподавала Историю Волшебства. Гарри счастливо улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. В его глазах я мог видеть воспоминания о ней. Я часто наблюдал, как они разговаривают, словно ничего не изменилось. Но они делали это только тогда, когда рядом не было других студентов.
Я наблюдал его присоединение к команде по Квиддичу на первом году учебы. Он любил летать и легко справлялся с классами. Однажды они их уже прошел и теперь легко становился лучшим учеником в школе. Это было немного несправедливо по отношению к другим студентам, но тут уж ничего не поделаешь.
Я наблюдал, как он проходил через второй и третий годы, вспоминая все больше. Я наблюдал, как он плакал целую неделю на третьем году учебы. Полагаю, он вспомнил о том, как Сириус исчез за Завесой. Он был таким печальным. Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не выйти к нему прямо тогда. Но я знал, что должен ждать, поэтому сумел себя удержать. Мое сердце болело каждый раз, когда он уезжал на каникулы. Но в конце третьего года он начал часто оглядываться на туалет Плаксы Миртл, туда, где скрывался вход в Тайную Комнату. Казалось, он знал, что здесь находится что-то важное для него, то, что он должен вспомнить. Он просто пока не знал, что это было.
Я наблюдал, как он вернулся в школу на четвертый год обучения. Он был вежлив и отстранен со своими одноклассниками, как и всегда, но они, казалось, теперь хотели от него большего. Сначала я волновался, что он влюбится в кого-то и бросит меня, так и не узнав меня вновь. Но каждый раз он морщился, их плечи опускались, и я вновь ощущал спокойствие. Было жестоко с моей стороны наслаждаться их болью, но я ничем не мог этому помочь. Что-то во мне радовалось тому, что даже если он и не вспомнил меня пока, Гарри все еще принадлежал мне.
Я наблюдаю, как Гарри играет с молодым Джимми Уизли у камина в покоях Рона и Гермионы, одновременно разговаривая со своими друзьями. Он выглядит счастливым. Они с Роном, похоже, чувствуют себя удобно в присутствии друг друга. Со стороны это выглядит так, словно они никогда и не расставались. Словно Гарри не находится в теле, которое моложе на шестнадцать лет. Сейчас ему было бы тридцать, как Рону с Гермионой. У этой парочки теперь двое детей. Их старшая дочь на год моложе Гарри, а Джимми только пошел в Хогвартс. Я счастлив и удивлен, что они продолжают действовать так, словно ничего не случилось. Их лучшему другу 14 лет, и их это не волнует.
В октябре того года он оставил команду по Квиддичу. Гарри все еще любил летать, но играть ему больше не хотелось. Ловец Слизерина ушел вскоре после него. Очевидно, как и Малфой, мальчик не наслаждался легкими победами. Время шло, и, когда наступило Рождество, Гарри выглядел так, словно постоянно чего-то ждал. Он часто приостанавливался, когда проходил мимо туалета Плаксы Миртл, а затем уходил, выглядя еще более расстроенным. Я начал надеяться, что, возможно, он меня вспоминал, но Гарри не показывал никаких других признаков этого. Он не посещал нашу комнату и, насколько я знаю, даже не говорил на серпентарго.
Год подошел к концу, и мне так хотелось показаться ему, но Гарри был все еще слишком молод. В следующем году, пообещал я сам себе. В следующем году ты пробудишься и поприветствуешь его. В следующем году он вспомнит тебя. Не волнуйся. Когда поезд отошел, я вновь закрыл глаза. Два месяца глубокого сна для восстановления силы и затем…, затем я буду готов к прибытию Гарри. Я предложу ему свою любовь и, если он откажется, буду вновь добиваться его, как уже делал раньше. Я люблю его и знаю, что в глубине души он тоже любит меня.
Ослепительный свет касается моего лица. Меня почти невозможно разбудить снаружи, но кому-то это удается. Свет от заклинания «Люмос» ослепляет меня. Мои глаза приспосабливаются к свету, и я встречаю взгляд зеленых глаз. Я выдыхаю его имя. Его четырнадцатилетнее лицо смотрит на меня. Гарри что-то шепчет, и свет, мигнув напоследок, гаснет. Он протягивает мне руку с яркой улыбкой.
Скорее всего с воспоминаниями вернулась и вина. Люди постоянно твердят ему, что он ни в чем не виноват. Сейчас его чувство вины кажется не таким поглощающим. Его улыбки более яркие. Гарри выглядит более счастливым. Меня из-за этого раздирают противоречивые чувства: и счастье, и ревность. Я был несчастлив без тебя, Гарри, так почему же ты так счастлив без меня?
- Я тосковал без тебя, - шепчет он, помогая мне подняться. Я возвышаюсь над ним еще больше, чем раньше. Ему придется вырасти еще дюймов на восемь, чтобы достичь прежнего роста. – Я не мог ждать еще год.
- Гарри… Ты помнишь, - радостно шепчу я, поглаживая его растрепанные темные волосы. Он прижимается в мою ладонь.
- Все… Я помню ощущение превращения в младенца. Я даже помню себя, как младенца. Сначала было трудно разделить воспоминания, но когда они начали все больше возвращаться, я понял, что это будет все легче и легче, - говорил он, держа мою руку в своей загорелой руке. – Я знаю, что ты собирался ждать, пока я подрасту побольше, но я не мог больше ждать. Я хочу быть с тобой. Мы не будем делать ничего такого. Просто позволь мне быть рядом с тобой.
- Я никогда не откажу тебе в этом. Я никогда не откажу тебе ни в чем, - говорю я. Он улыбается, и я распахиваю объятья. Не задумываясь ни на секунду, он приникает ко мне, обняв руками за талию. Я хихикаю, а он в ответ игриво впивается в меня взглядом. Да, он сейчас меньше ростом, чем раньше, но это ненадолго. Скоро он будет тем Гарри, которого я помню и люблю. Сказать правду, он уже такой.
( POV Гарри )
Мои воспоминания начали возвращаться в пять лет. До семи лет я помнил только проживание у Дурслей и Дамблдора, бросавшего в меня заклинание. Сириус успокаивал меня по ночам, когда я просыпался от воспоминаний о побоях. Я нежно люблю его и Ремуса. Они – родители, которых я всегда так хотел. Я счастлив, что теперь у меня наряду с воспоминаниями о Дурслях есть и нежные родительские воспоминания. Потом я медленно начал вспоминать еще больше.
В восемь лет я помнил все вплоть до второго года. Рон с Гермионой вернулись в мою жизнь, как лучшие друзья, хотя в действительности они и не оставляли меня. Просто я не помнил. Сначала было неудобно говорить на равных с двумя взрослыми людьми, но мы потихоньку обвыклись. Они все еще были моими лучшими друзьями, и я медленно вспоминал, как быть другом для них. Честно говоря, большой разницы не было. Шокирующе, но верно. Я не очень изменился. Я всегда остаюсь самим собой.
Когда я пошел в Хогвартс, то присоединился к команде по Квиддичу, как только Шляпа вновь поместила меня в Гриффиндор. Занятия были легкими, поскольку однажды я их уже прошел. Гермиона сказала, что я должен быть счастлив тем, что могу улучшить свои оценки. Я засмеялся и ответил, что это – большое усовершенствование: передвинуться от третьего лучшего студента к первому. Она разозлилась и заявила, что это – чудо, что моя голова еще не лопнула от самодовольства.
Затем ко мне начали возвращаться и более плохие воспоминания. Я вспомнил смерть Седрика и лето, последовавшее за ней. Меня затопила вина, хотя Сириус, Ремус, Рон и Гермиона продолжали твердить, что это не было моей ошибкой. Затем, когда я как-то был один в общежитии, я разрыдался, вспомнив, как Сириус провалился сквозь Завесу. Я знаю, что он сейчас со мной, но это было ужасно. В том году у меня начало возникать ощущение, что в Тайной Комнате скрыто еще нечто важное, о чем мне необходимо вспомнить. Я ощущал на себе взгляд, куда бы ни пошел. Отправляясь домой тем летом, я думал, что схожу с ума.
На четвертом году я постоянно отказывался от предложений о свиданиях. Я не был уверен, почему продолжаю отказываться, но знал, что мое сердце занято и было несправедливо играть чужими чувствами.
Я помню день, когда играл с Джимми, младшим сыном Рона и Гермионы, и разговаривал со своими друзьями. Мы обсуждали их старшую дочь Сьюзан. Я не сказал Рону, но она очень сильно напоминала мне Джинни. Я не мог понять, почему он так ненавидел свою сестру. Я лишь знал, что она сделала что-то очень плохое, и ее осудили на Поцелуй Дементора.
- Так, значит, Сьюзан влюблена в тебя без памяти, - посмеивался Рон над моей печалью. Я был слишком стар для нее рассудком, хотя физически меду нами был только год разницы. – Возможно, это обязательное условие для всех девочек Уизли.
Это был первый раз, когда он хоть косвенно признал существование Джинни. Я все еще не понимал, что такого ужасного она сделала. Та Джинни, которую я помнил, была очень хорошей и доброй. Мне даже нравилось думать о ней. Но что-то в моей душе шептало, что не она была любовью, которую я пытался вспомнить.
- Почему вы не можете просто рассказать мне все о моей жизни без того, чтобы я мучительно вспоминал все это, - проворчал я, играя с Джимми. – Это было бы намного легче, и теперь я бы уже все знал.
Рон вздохнул и сел на диван рядом со мной.
- Если бы мы сделали это, то ты не был бы тем Гарри, которого мы знаем и любим. К тому же, тебе лучше постепенно самому вспоминать и переживать эмоции, сопутствующие твоим воспоминаниям. Также есть еще факт, что ты мог бы не поверить нам.
- Я бы верил вам, - ответил я, чуть ли не физически ощущая волны сомнения, исходящие от него.
- Ты был слишком маленьким и не поверил бы двум полным незнакомцам в том, что они когда-то были твоими лучшими друзьями. Единственная причина, что сейчас ты считаешь нас лучшими друзьями, состоит в том, что ты сам вспомнил об этом, - ответил Рон, и беседа затихла.
Мне хотелось знать, что случится дальше. Поначалу, когда я начал вспоминать Хогвартс, это походило на сказку. Но затем воспоминания начали становиться все более мрачными, а я становился старше и памятью, и телом. Память взрослела намного быстрее, чем тело. Я узнавал о мире все больше. Я был испуган и неуверен. Мне казалось, что я так никогда и не вспомню все, и от этого было больно. Я был взволнован. А затем все, казалось, начало разваливаться на части, и я никак не мог собрать головоломку.
В октябре того года я оставил команду по Квиддичу. Мне больше не хотелось играть. Все было неправильно. Моему разуму должно было быть тридцать лет. Молодой Теодор Забини из Слизерина ушел вслед за мной. Физически он был моим одногодком, но я видел и пережил в два раза больше. Он был приемным сыном Забини и Малфоя. Они приняли нескольких осиротевших детей. Это был замечательный поступок. Но, только приблизительно на Рождество, я начал вспоминать, что они были не Забини и Малфоем, а Блейзом и Драко. В то Рождество они вернулись в мою жизнь. Когда я вспомнил их, Гермиона задала мне самый странный вопрос. Вообще-то, он не был таким уж странным, но тогда мне так казалось.
- Гарри, а ты не припоминаешь кого-то еще? – спросила она, и я основательно задумался. Кого еще я должен вспомнить? Перед моим мысленным взором появилось лицо, но я не мог вспомнить имя.
- Я… Я не уверен, - ответил я и ушел.
В тот Новый Год я вспомнил имя, и воспоминания нахлынули на меня.
Салазар… Просыпаясь каждую ночь после очередной волны воспоминаний, я успокаивал себя тем, что Гермиона поклялась, что он был все еще жив. Все еще жив и ждет меня в Тайной Комнате. Он хотел ждать, пока сможет легально возобновить со мной отношения. Когда закончился учебный год, у меня не осталось сил ждать дольше. Я хотел видеть его и быть с ним теперь. Я пропустил поезд и пошел к входу в Тайную Комнату. Прошипев на серпентарго пароль, я открыл ее, наконец. Я спустился вниз в кромешной тьме и предстал перед статуей Слизерина. Где же он был? Я поднял голову и позвал его на серпентарго. Глаза каменного Слизерина открылись. В одном глазу был камень, а второй зиял пустотой. Я забрался наверх, прошептал «Люмос» и заглянул внутрь. Он был там. Салазар сморщился от света и затем посмотрел на меня. Я потянулся вниз, протягивая ему руку. Он принял ее, и я прошептал «Нокс», гася свет и вытягивая его из пустоты. Казалось, прошла вечность, хотя я и вспомнил его только за несколько месяцев до этого дня.
- Я тосковал без тебя, - шепчу я, выводя его. Он возвышается надо мной, но этого следовало ожидать. Ничего, я подрасту. – Я не мог ждать еще год.
- Гарри… Ты помнишь, - говорит он, лаская мое лицо и поглаживая волосы.
- Все… Я помню ощущение превращения в младенца. Я даже помню себя, как младенца. Сначала было трудно разделить воспоминания, но когда они начали все больше возвращаться, я понял, что это будет все легче и легче, - шепчу я, держа его за руку и не желая отпускать. – Я знаю, что ты собирался ждать, пока я подрасту побольше, но я не мог больше ждать. Я хочу быть с тобой. Мы не будем делать ничего такого. Просто позволь мне быть рядом с тобой.
- Я никогда не откажу тебе в этом. Я никогда не откажу тебе ни в чем, - отвечает он и распахивает объятья.
Я крепко обнимаю его, и он начинает хихикать над нашей разницей в росте. Теперь у нас есть время. На сей раз ничто не пойдет не так, как надо. Я клянусь в этом любому, кто согласен слушать. На сей раз нам никто не помешает. Никто не разделит нас. Никто.
- Я люблю тебя, - шепчу я, обнимая его еще крепче и не желая отпускать никогда.
- Я тебя тоже люблю, - отвечает он и целует меня в макушку. Какое-то время мы просто молча обнимаемся. Потом мы отстраняемся и, взявшись за руки, покидаем Тайную Комнату. Не по одному, вместе. Мы никогда больше не будем одни.
Позже Гарри с Салазаром поженились, и у них родилось трое сыновей. Они прожили очень долго. Хотя они и переживали потерю каждого из их друзей, но были счастливы друг с другом до конца своих
дней, который наступил спустя примерно тысячу лет.
@темы: фанфики-mpreg
-
-
18.12.2009 в 13:46-
-
30.06.2011 в 11:31-
-
27.10.2011 в 13:20-
-
10.04.2012 в 09:43